Михаил Леонидович Кербер. Часть 2

- Михаил Леонидович, знаем, что Вы являетесь представителем древнего немецкого дворянского рода. Как Ваши предки оказались в России?

- Наш род известен в Южной Германии с XI века, а уже с XIV-го семейную хронологию можно проследить документально. В самом начале XVIII столетия мои пращуры перебрались в Прибалтику, где долгое время служили лютеранскими священниками. Вскоре Прибалтика оказалась под властью Российской короны, но подряд несколько поколений Керберов продолжали свой пасторский путь. Они и сегодня известны на территории современных Эстонии и Латвии своей просветительской и краеведческой деятельностью. Однако мой прадед, Бернгард Кербер, изменил направление семейной деятельности, выбрав для себя профессию врача, и специализировался в патологоанатомии, гигиене. Часть своей жизни он провёл на боевых кораблях Императорского флота в качестве судового доктора, затем служил начальником госпиталя, а в конце жизни заведовал кафедрой гигиены Дерптского (ныне – Тартуского) университета. Он был одним из основателей эпидемиологии в Российской империи. До сих пор в Тартуском университете открыт его мемориальный кабинет.

Мой дед, Людвиг Кербер, окончив, в свою очередь, Морской корпус, стал уже военным моряком. Участвовал практически во всех военных кампаниях, которые вела наша страна в 1880–1917 годах. События 1917 года застали его в чине вице-адмирала Российского флота в Великобритании, где он был представителем России по вопросам военно-технического сотрудничества с державами – союзниками в Первую мировую. Умер он в Лондоне в 1919 году, и был похоронен с воинскими почестями на кладбище Кенсал-Грин.

Его старший сын – мой дядя, Виктор, закончил в 1915 году Пажеский корпус и был выпущен в Лейб-Гвардии Егерский полк, воевал и был тяжело ранен в сражении под Свинюхами-Корытицами осенью 1916-го, где тогда полегла почти вся русская гвардия. Впоследствии, ещё в ходе Первой мировой войны, он стал военным лётчиком-инструктором.

Безусловно, звание и происхождение деда сильно осложнили жизнь его детям, оставшимся в России после революции. Мой отец и его младший брат Борис, изгнанные вместе с матерью – «адмиральшей» из своей квартиры в Петербурге, лишённые средств к существованию, бедствовали, порой голодали. Но, видимо, с детства приученные к труду и дисциплине, обладавшие от природы сильными характерами, отец и оба его брата справились со всеми испытаниями – все трое стали крупными авиационными инженерами, хотя и позже, чем могли бы, так как в 30-е годы прошлого века двое из них прошли через лагеря. Можно прямо сказать: дворянское происхождение, немецкая фамилия и отец-адмирал долгое время вызывали подозрения у рабоче-крестьянской власти и её соответствующих служб, что обернулось определенными ограничениями в их профессиональном росте.

- Хорошо, что Ваша профессиональная карьера сложилась удачно. Вы удостоены ряда высоких наград, какая из них особенно дорога?

- Как человеку, отдавшему больше полувека своей профессиональной деятельности преподаванию в вузе, звание Почётного работника высшего образования позволяет мне думать, что в этой сфере я принёс некоторую пользу обществу. Как учёному, мне очень лестно, что был удостоен коллегами Премии им. Г.В. Виноградова, присваиваемой ежегодно за работы в области реологии, и статус которой среди специалистов весьма высок.

- Какими научными открытиями, разработками, трудами гордитесь больше всего? Расскажите о самых значимых.

- Наверно, к числу наиболее интересных научных результатов можно отнести цикл работ, посвящённых изучению влияния малых добавок олигомеров и полимеров на комплекс свойств полимерных материалов. Установленная нами релаксационная природа влияния таких добавок, ведущая к снижению усадки и повышению стабильности эксплуатационных свойств, впервые позволила направленно регулировать свойства композитов. Это стало важным шагом к созданию полимерных материалов с заданными свойствами. В продолжение данных работ, нами были выполнены теоретические и экспериментальные исследования поведения термопластичных полимеров в условиях воздействия высоких давлений. Полученные результаты позволили разработать технологические процессы, ведущие к повышению характеристик готовых изделий, к снижению энергетических и материальных затрат.

В цикле исследований, посвящённых созданию высококачественных армированных композитов, нам впервые удалось использовать термостойкие термопласты для модифицирования свойств эпоксидных связующих. Это позволило существенно повысить тепло- и термостойкость таких композитов, используемых в авиации и космической технике.

- Какие исследования, на Ваш взгляд, наиболее перспективны сегодня?

- Я бы хотел выделить работы, позволившие предложить и изучить механизм фазового взаимодействия между полимерной матрицей и наночастицами. Это позволило получить современные эффективные связующие для композиционных материалов с высокой степенью прочности, ударной вязкости и стойкости к воздействию повышенных температур. Надеюсь, все это найдёт интересное применение там, где техника должна работать в экстремальных условиях.

Считаю очень важным подчеркнуть, что эти и многие другие научные и практические результаты, были бы недостижимы без постоянной помощи и активного участия моих сотрудников и аспирантов. Пользуясь возможностью, хотел бы высказать слова благодарности коллегам и ученикам за наш совместный труд, который, к моей радости, мы продолжаем по сегодняшний день.

- Михаил Леонидович, в течение многих лет Вы избирались заместителем председателя секции пластмасс Центрального правления и Московского отделения Всесоюзного (позже Российского) химического общества им. Д.И. Менделеева. Чем Вам была интересна эта работа?

- Секция пластмасс ВХО им. Менделеева в свои лучшие годы проводила большое количество тематических мероприятий – конференций, школ, семинаров, на которых обсуждались ключевые проблемы нашей индустрии и предлагались пути их решения. Такие неформальные встречи открывали возможность обмена информацией, идеями. Получались своего рода «мозговые штурмы», так как собирались, зачастую, лучшие умы советской и российской полимерной науки. Тематические школы повышения квалификации проводили лучшие специалисты по узким профессиональным направлениям, представлявшие научные школы всей нашей страны. Я отдавал себе отчёт в важности этой площадки, и принимал участие, как в организации таких мероприятий, так и в их проведении. Меня лично эта работа очень обогатила как информацией из смежных областей, так и подходами к решению научных проблем, возможностью расширения сети своих профессиональных контактов. Очень надеюсь, что после длительного периода довольно низкой активности РХО им. Менделеева будет постепенно возвращать себе прежние лидирующие позиции в области обмена научной и технической информацией и развития новых профессиональных компетенций сообщества учёных – полимерщиков.

- Сегодня в мире огромное внимание уделяется вопросам безопасности окружающей среды. Будучи членом Международной академии наук экологии, безопасности человека и природы,^, какими проблемами занимались?

- Химическая индустрия оказывает очень серьёзное влияние на экологию, и именно химия должна (и может!) решить те экологические проблемы, с которыми мы сталкиваемся постоянно. В ряде своих работ я старался оптимизировать существующие или разработать новые технологические процессы таким образом, чтобы уменьшить или вовсе исключить их негативное влияние на окружающую среду. Так, например, нам с соавторами удалось разработать технологию твердофазного формования полимерных изделий, что позволило исключить выбросы в атмосферу вредных веществ, связанных с прохождением процессов деструкции полимеров во время их переработки, и значительно уменьшить общее количество отходов, образующихся по всей технологической цепочке. Были также созданы порошкообразные связующие, применение которых при производстве слоистых пластиков кардинально меняло технологию, исключив такие вредные для окружающей среды процессы, как пропитку наполнителей растворителями и их удаление при сушке. При этом повысились механические характеристики изделий.

Думаю, что для более эффективного внедрения экологически чистых производств, у молодых специалистов необходимо формировать соответствующий образ мышления, некоторую экологическую идеологию, что ли… Именно она предполагает своего рода «встроенность» в алгоритм работы инженера подхода, нацеленного на предотвращение отрицательного влияния технического решения на среду обитания. Это подтолкнуло меня к подготовке курса лекций «Экология в процессах получения и переработки полимеров». Я его читал нашим студентам – пятикурсникам. Будучи членом Академии экологии, также участвовал в организации семинаров, призванных распространить данную идеологию в более широкие круги создателей и пользователей химических знаний.

- С научными докладами и лекциями Вы неоднократно участвовали в международных конференциях, бывали за рубежом. Поделитесь впечатлениями: чем отличаются иностранные студенты от наших?

- В ходе своей двухмесячной стажировки в Германии я имел возможность составить следующее мнение: немецкие студенты-старшекурсники и аспиранты очень хорошо подготовлены в своей узкой области знания. При этом, по сравнению с нашими ребятами, в смежных дисциплинах ориентируются они довольно слабо. Это очень серьёзный недостаток. Я имею в виду, что наличие именно таких знаний позволяет молодому учёному увидеть перспективы своего научного роста, а также создать что-то новое.

- Знаю, что Вы любите путешествовать. Как часто, с Вашей-то занятостью, удавалось это делать?

- В том-то и дело, что мои путешествия складывались, прежде всего, из служебных командировок. Их было довольно много, но из-за недостатка времени удавалось лишь весьма поверхностно познакомиться с теми странами, где я бывал на конференциях. Позже, уже начиная с 90-х годов, мы с супругой плавали на круизных кораблях и по Средиземному, и по Северному, и по Балтийскому морям. Также понравились круизы по европейским рекам – Рейну, Дунаю, Мозелю.

Однако наиболее запоминающейся для меня оказалась поездка в Германию, когда я посетил университет в Ульме. Там я провёл два месяца и имел возможность узнать гораздо лучше страну своих предков, глубже погрузиться в немецкую академическую жизнь. Это мне много дало, в том числе и с профессиональной точки зрения.

Еще хорошо помню поездки к друзьям в Венгрию, Австрию и, конечно, в Австралию, которая поразила меня тогда не только своей природой, но и прекрасной организацией городских пространств – архитекторы меня поймут!

Также много и с удовольствием путешествовал по Советскому Союзу. Больше всего люблю русский север с его приглушёнными красками и необыкновенными просторами. С огромной симпатией и уважением отношусь к людям, которые живут в этих краях. Соловки, Каргополь, Тотьма – вот места, которые я был бы рад посетить ещё не раз.

- Расскажите о своем увлечении альпинизмом. Как оно появилось?

- В МХТИ в мои студенческие годы был очень развит туризм, который достаточно быстро увлёк и меня. Сначала с сокурсниками просто ходили на лыжах, но все время притягивали горы. Они буквально манили, и мы пошли на Кавказ и в Карелию. После этих, весьма удачных, походов, появились амбиции и планы расширились. В результате с группой друзей решили осваивать более серьёзные, уже альпинистские маршруты. Так в первый раз попали в альплагерь «Химик» на Кавказе.

В следующие годы я уже старался выбираться в горы летом. Были восхождения на разные вершины, в том числе на Кавказе и Тянь-Шане. Приходилось участвовать и в спасательных операциях. Помню, как одна из групп альпинистов совершала восхождение на Эльбрус. Тогда резко испортилась погода, и спортсмены подали сигнал бедствия. Поэтому все группы, находившиеся поблизости, в том числе и наша, стали выдвигаться на их поиски. К счастью, потерявшиеся ребята быстро вышли к одной из поисковых групп, но на противоположном от нас склоне Эльбруса. Об этом мы узнали только ближе к ночи, поэтому ночевать пришлось на высоте 4050 метров в знаменитом «Приюте одиннадцати».

К сожалению, восхождения на Эльбрус мне совершить так и не удалось. Я всегда прекрасно понимал, что для покорения серьёзных, более 5000 метров, вершин нужна длительная, по нескольку месяцев, подготовка, включающая, в том числе, и акклиматизацию, а моего летнего отпуска для этой деятельности было недостаточно. Тем не менее, приятно вспоминать, что в 1968 году я был в составе группы альпинистов, первой покорившей пик-пятитысячник (высота около 5500 м) на Тянь-Шане, который мы, по праву первооткрывателей, назвали Пик имени 50-летия Карповского Института (большинство ребят из нашей команды работало в НИФХИ им. Карпова). Но вот боюсь, на Эверест я уже не попаду – слишком большая очередь желающих выстроилась…

- А что привлекало в этом весьма экстремальном спорте?

- Альпинизм даёт возможность увидеть красоту мира в её первозданном виде. Он дарит необыкновенное чувство одиночества на вершине, и при этом единения с природой. Знаете, это целая палитра эмоций… А ещё – реальный шанс испытать себя… Что из вышеперечисленного для меня ценнее, затрудняюсь сказать…

- Увлечение парусным спортом из этой же серии? Чтобы испытать себя?

- В том числе. Кстати, в яхт-клуб я попал «по знакомству». Среди друзей нашей семьи был Николай Владимирович Григорьев – очень известная фигура в отечественном парусном спорте, организатор ряда яхт-клубов и большого количества соревнований. В 1947 году в качестве репараций в нашу страну из Германии прибыли несколько хороших парусных судов, закрепленных впоследствии за обществом «Динамо», которое несло практически все расходы по их содержанию. Так вот, Николай Владимирович, имевший отношение к организации их доставки, как-то пригласил меня с собой на базу, где эти яхты были пришвартованы. Я чинил паруса, помогал готовить корабли к спуску на воду, а потом и сам начал ходить в качестве члена экипажа по Пироговскому водохранилищу. Тогда, кстати, никакой специальной экипировки не было: штормовка да прочные ботинки – вот и всё, чем мы были оснащены. Да нам ничего особого и не было нужно, главное – это впечатления, а также прекрасная возможность научиться хорошо работать руками, освоить множество полезных навыков!

В том же 1947 году я принял участие в первом походе московских яхтсменов на Рыбинское водохранилище по каналу Москва-Волга, освоенному в полном объёме в конце войны. После этого интереснейшего путешествия я, что называется, «прирос» к парусному спорту – получил лицензию рулевого, участвовал в ряде гонок, занимал призовые места в чемпионате Москвы и первенстве «Спартака», был в составах команд в двух чемпионатах СССР. Потом прошёл Волго-Балт до Ленинграда, побывал на Онеге, плавал по Балтийскому и Чёрному морям, а будучи в командировке во Владивостоке, ухитрился походить и по Тихому океану. В 2013 году, после долгого перерыва, мне удалось вернуться в атмосферу парусного путешествия. Я, правда, уже в качестве туриста, прошёл по Средиземному морю на нашем бриге «Седов» – самом большом паруснике в мире. Но и в этот раз несколько нарядов по палубным работам я нёс, вызвавшись сам!

- Как только все успевали?

- В молодости можно успевать везде, если есть желание… Но, чтобы добиться успехов, надо заниматься всерьёз чем-то одним. А я сознательно выбрал несколько увлекавших меня видов деятельности вместо того, чтобы концентрироваться на чём-то определенном. Дело в том, что альпинизм и парусный спорт дарят разные, но одинаково привлекательные для меня ощущения и эмоции, опыт. Отказаться ни от одного из этих двух видов деятельности я не мог, а профессионалом становиться не планировал.

- Что помогало принимать решения в трудных ситуациях?

- Жизненный опыт, помощь друзей, книги… С детства я увлечённо читал – сначала приключенческую литературу. Позже стал ценить научно-популярные издания, как по близким к моей профессии, так и по далёким (история, искусство, археология) от неё темам. В последнее время отдаю предпочтение мемуарной и исторической литературе по «семейным наклонностям» – истории войн, авиации и флота. Литература расширяет кругозор и открывает дверь в неведомое, в трудную минуту помогает отключиться от неприятных мыслей, а иногда может дать неожиданный взгляд на твои собственные проблемы и даже в какой-то степени приблизить нас к их решению. Это очень ценно для меня.

- Семья поддерживает Ваши увлечения?

- Я пытался привить детям интерес к спорту – брал их с собой в горы, вместе ходили в походы на байдарке. Мои внуки эту традицию пока не продолжают, но при этом они выросли очень спортивными ребятами.

Старший сын, Михаил, окончил Менделеевский институт и связал свою профессиональную деятельность с нефтегазовой промышленностью, младший же, Сергей, окончил экономический факультет МГУ и работает по специальности. Старший внук начинает свою карьеру в сфере инвестиционного бизнеса, средний учится на математика-программиста, а младший внук и две внучки пока еще школьники.

До сих пор стараюсь придерживаться принципа – не мешать своим детям и внукам принимать принципиальные решения. В выборе их будущих профессий тоже видел свою возможную помощь только в качестве советчика. Рад, что молодое поколение Керберов оправдало мои ожидания, став, прежде всего, достойными людьми.

Материал подготовила Елена ПЕНИНА.
Фото из личного архива М. Л. Кербера