Александр Александрович Берлин. Часть 1

В этом году Александр Александрович готовится отметить 85-летний юбилей и, в преддверии этой знаменательной даты, известный ученый согласился дать нашей редакции интервью, в ходе которого много шутил, делился воспоминаниями о своей семье, друзьях и наставниках, рассказывал интересные истории из жизни и работы. Сегодня мы публикуем первую часть встречи.

- Александр Александрович, Вы родились в довоенной Москве. Какое у Вас самое яркое детское воспоминание?
- Детских воспоминаний у меня достаточно мало, хотя, пожалуй, лучше всего я помню День победы. Соответственно, это был май 1945 года, и мне было пять лет. Жили мы тогда недалеко от Садового кольца, и вот по Садовому кольцу шли наши войска. Это мне и запомнилось.

- Во время войны покидали столицу?
- Наша семья уезжала в эвакуацию под Уфу, но этот период мне тоже не запомнился. О нем я мог судить только по каким-то рассказам взрослых. Однако точно помню, что в школу я пошел в 1947 году уже в Москве. И это была самая обычная средняя школа № 46. Хотя, почему-то, в Википедии написано, что я окончил химическую школу. Ничего подобного! В то время никаких химических школ, по-моему, вообще не было.

- А одноклассников своих помните? Чем, на Ваш взгляд, они отличались от современных мальчишек?
- Разные поколения. С одной стороны, у них вообще ничего общего нет. А другой – это те же мальчишки… Прямо скажу, не знаю.

- Кто привил интерес к точным наукам: физике, математике?
- В моем случае, это были не учителя в школе, как у многих, а моя двоюродная сестра – Елена Валерьевна Гливенко – она была очень хорошим математиком, а также ее муж – известный отказник Александр Лазаревич Лунц. Сестра, занимаясь вычислительными машинами, придумывала, как мне кажется, принципиальные вещи, которые теперь применяются везде – например, параллельный расчет. А зять был знаменит своими работами в области вычислительной математики и входил в круг ученых, начинавших первые кибернетические исследования на отечественных электронно-вычислительных машинах.

- А почему «отказник»?
- Потому что отстаивал право на выезд из Советского союза.
Так вот, именно сестра с мужем давали мне в детстве решать всякие интересные задачки, которые потом помогли поступить в Московский физико-технический институт (МФТИ) на факультет молекулярной и химической физики. В 1963 году я успешно его окончил.

- Как же в Вашей жизни появилась химия?
- Мой отец был химик-органик, хотя, честно говоря, органическую химию я не любил. Кстати, именно благодаря отцу в свое время наша семья на два года уехала жить город Фрунзе, сейчас – Бишкек.

- Почему?
- В 1953 году было всем известное, так называемое, «дело врачей». Так вот, в связи с ним моего отца выгнали с работы.

- Он был как-то замешан?..
- Нет, просто здесь вопрос касался национальности. Но, тем не менее, он попал под раздачу и был вынужден искать работу, которую нашел во Фрунзенском женском педагогическом училище – преподавателем химии. Кстати, в это время умер Сталин и, и все знакомые советовали отцу не уезжать из Москвы, но он все же принял другое решение. В результате, седьмой и восьмой классы я учился в Киргизии. Затем семья вернулась.

- Почему после школы подали документы именно в МФТИ?
- Его рекомендовала моя сестра Елена Гливенко. А вообще, я выбирал самый престижный и современный на тот момент вуз. На мой взгляд, физтех, как его все называли, был именно таким. Тогда, где-то на четвертом курсе, началась работа на базовых кафедрах, и меня распределили в Институт атомной энергии имени И.В. Курчатова к профессору Юрию Семеновичу Лазуркину. Но, по стечению обстоятельств, в этот момент нам начал читать очень интересные лекции будущий основатель Института синтетических полимерных материалов АН СССР, Николай Сергеевич Ениколопов, и моя судьба была решена – он меня буквально переманил к себе. С тех пор я – в химфизике, тружусь на разных должностях.

- На каких?
- Сначала был стажером-исследователем, затем – младшим и старшим научным сотрудником, заведующим лабораторией, ну и так далее… С 1996 года – директор Института химической физики им. Н.Н. Семенова РАН, сейчас – научный руководитель в нем же. Кстати, в аспирантуре я не учился, хотя хотел, потому что там платили деньги – 130 рублей в месяц, но Ениколопов меня не пустил. Он тогда сказал: «Зачем тебе?! У тебя же папа – профессор».

- Работая директором, что для себя считали самым главным?
- Не мешать трудиться своим сотрудникам. Чем я и старался заниматься… А если серьезно, то, конечно, приходилось много внимания уделять административной работе. Особенно запоминающейся стала история с сохранением помещений. Здания института, территориально расположенные в прекрасном месте недалеко от центра Москвы, у нас постоянно кто-нибудь хотел отобрать: люди с большими связями, знакомые с мэром Лужковым, пытались на нас в этом плане давить. А мне, соответственно, приходилось с ними бороться. Как правило, для этого я старался максимально тянуть время. И так в этом преуспел, что дождался снятия Лужкова с должности. Соответственно, все их связи развалились и, в итоге, красивое старинное здание осталось за Институтом.

- Это была чья-то дворянская усадьба?
- Бывшая Мамонова дача, выстроенная еще при Екатерине II для московского генерал-губернатора Долгорукого, а вот как она «перешла в руки» нашего Института, тоже интересно: химфизика же в Ленинграде родилась, а Николай Николаевич Семенов был учеником знаменитого академика Иоффе из Ленинградского физтеха…

- Подождите, это тот самый Иоффе, которого в своей песне упоминал Владимир Высоцкий?
- Он самый… Так вот, во время войны институт был эвакуирован в Казань, а потом надо было возвращаться куда-то. Тогда Семенов принял принципиальное решение, что Институт «осядет» в Москве, и поехал искать для него место. А дружил он в ту пору с Петром Леонидовичем Капицей, который и сориентировал Николая Николаевича на это здание, расположенное как раз по соседству от его института – на улице Косыгина, тогда Воробьевском шоссе. Вот так наш вуз оказался в этом месте на Воробьевых горах.

Окончание беседы читайте во 2-й части интервью.

Подготовили Инна Артеменкова и Елена Пенина
Фото из личного архива А.А. Берлина